Знаменитости больные астмой - Евгений Рейн

Быть знаменитым и талантливым человеком - не значит избежать участи заболеть бронхиальной астмой, данная болезнь не имеет социального статуса, в этом плане, мы все равны...

Жизнелюб, знаток вин, ценитель вкусной еды и красивых женщин, знаменитый модник, гений сам и друг гениев, самый одаренный метрически поэт второй половины ушедшего века, трагический элегик... В нашей тихой, размеренной жизни нечасто встретишь такого титана. Скорее, можно подумать, что речь идет об эпохе Возрождения. Тем не менее, он наш современник, живет в Москве и пишет в своих книгах не только о любимых женщинах и великолепных винах, о великих друзьях и кровавых сатрапах. Наш герой, пожалуй, единственный, кто так полно, достоверно, ярко, образно описал симптомы своей болезни, тяжесть приступов и, казалось бы, невыразимую радость от возможности дышать полной грудью. Сегодня мы встречаемся и беседуем с лауреатом Государственной премии России Евгением Рейном, а фоном для нашей беседы станут его прекрасные стихи.

- Евгений Борисович, как Вы себя чувствуете?
- В общем хорошо, но астма иногда дает себя знать. Раз в два-три месяца деревенеют губы и скулы. Затрудняется дыхание - это и похоже, и непохоже на астму.

- А Вы ведь болеете астмой с детства?
- Да, она началась у меня в два года и тянулась до пятнадцати лет, причем текла классически, с ужасными приступами.

- А чем лечились, не помните?
- Помню. Астматолом.

- Это что такое?
- Это было что-то вроде табака, который разжигали, и дым надо было вдыхать.

Я вам расскажу одну историю, интересно будет, как вы к ней отнесетесь. Я жил в детстве в Ленинграде в коммунальной квартире. Нашей соседкой была старушка, вдова знаменитого тибетского целителя - Бадмаева, который лечил царскую семью. И вот эта старушка лечила меня травами. На тарелке зажигалась горстка травы, и опять же дым вдыхался. Или астматол, о котором я уже говорил и который надо было покупать в аптеке...

А я был болен бронхиальной астмой. Кто знает, что это такое? Только мы - астматики. Она есть смерть внутри, отсутствие дыхания. Вот так-то! Начинался приступ, я задыхался, кашлял и сипел, слюна вожжой бежала на подушку... Сидела няня, не смыкая глаз, и ночь, и две, и три, и сколько надо, меняла мне горчичники, носила горшки и смоченные полотенца. Раскуривала трубку с астматолом, и плакала, и что-то говорила. Молилась на иконку Николая из Мир Ликийских - чудотворец он. «Няня Таня»

- Да, в истории лечения астмы эти травяные дымы - целая глава, причем под собой этот метод лечения имеет совершенно конкретный фармакологический механизм действия, который и сейчас используется, правда, совершенно в другой форме.

Вернемся к Вашей молодости. В Вашей среде было принято хорошо выпивать, курение считалось нормой... Ваши привычки сейчас изменились?
- Нет, просто сейчас я стал гораздо меньше выпивать.

- А курение?
- Полпачки в день.

- А в какое время Вы выкуриваете первую сигарету?
- Сразу после завтрака, через полчаса после того, как встаю. Как говорил Бродский, «...если утром не закурить, то и просыпаться незачем».

Что для меня главней. «Прима» и «Беломор», «Звездочка» и «Дукат» - Вот он, мой «belle amour» - Вынесен на фасад «ГЛАВТАБАК»

- Расскажите о своем детстве. Что у Вас была за семья?
- Я родился в Ленинграде 29 декабря 1935 года. Отец был архитектор, а мать преподавала немецкий язык в вузе. Нормальная интеллигентская семья. Правда, детство мое пришлось на войну. Отец погиб на фронте в 1944 году, а я рос с матерью и с отчимом. Ходил в школу...

Я так боялся опоздать к уроку, спешил и задыхался. Затягивал я воздух в бронхи и никак не мог его добыть. И был портфель мне не под силу. И на мосту, прикованном цепями, я проклинал рождение свое и кислород, отпущенный так скудно мне одному, а между тем вокруг была такая бездна кислорода. Любой котенок, птица, мотылек могли дышать, а я не мог. За что? Поэма «Через окуляр»

- А когда Вы написали свое первое стихотворение?
Вот это очень любопытно. Я жил на берегу Фонтанки, и до школы моей было очень далеко - примерно час ходьбы. У меня почти каждое утро начиналась одышка, что было очень мучительно. Не знаю, как это получилось, но мне пришло в голову делать себе какой-то ритм - в такт ходьбе. Я стал сочинять ритмичные заумные бессодержательные стихи. При этом дыхание становилось ритмичным, и одышка уходила. Я приходил в школу здоровым.

- И таким образом появился первый стих?
- Да.

- И потом Вы его записали?
- Да.

- Евгений Борисович, Вы привнесли в белый стих нечто новое. Что именно?
- Для меня белый стих - совершенно особенная форма. Когда я стал писать стихи сознательно, то я решил написать книгу в стихах. Но для этого мне потребовалась особая форма. И я «прозаизировал» белый стих, вводил лишние стопы, он стал приближаться к прозе, стал... более вместительным, что ли. Я писал эту книгу двадцать лет, она называется «Предсказание», и она вышла.

- Говорят, что, прежде, чем писать белый стих, сначала надо научиться рифме.
- Это правда.

- В своих стихах Вы не раз упоминали про свою астму. Она так наложила на Вашу судьбу отпечаток?
- Конечно. Это ужасное чувство - удушье. Причем его все время ждешь, все время опасаешься. И болезнь наложила отпечаток на все мое детство, в памяти это осталось навсегда.

- Вы сейчас лечитесь от астмы?
- Нет.

- Что для Вас значит быть здоровым?
- Не бояться наступления болезни.

- Существует ли современная поэзия? То есть я имею в виду особенности современного творчества.
- Мне трудно на этот вопрос ответить. Поэзия вечна, есть хорошая поэзия, есть плохие стихи... Вы, по-видимому, имеете в виду форму, но выбор формы - это дело поэта, а форма не имеет отношения к «современности».

- Расскажите о Вашей последней работе.
- Это книга - «Арка над водой». Она только что вышла. В ней - избранные стихи разных лет.

Я вышел на проспект Международный, и астма вдруг покинула меня, и я вздохнул свободно и заплакал. Так, значит, я прощен и я могу дышать со всеми наравне. И пить мне захотелось и поесть.

- Спасибо, Евгений Борисович, желаем Вам здоровья и новых успехов в творчестве.

© Беседу вели А. Измайлов и Г. Ходасевич